В глубину своего рода
С точки зрения рецензента
Куда ни кинь... Нет, всюду не клин, а проявление стереотипов. Сильны они и в отношении шляхты. Стоит только произнести это слово, как многие скептически улыбнутся: «А, «Пінская шляхта»!, имея ввиду хрестоматийную комедию Винцента Дунина-Марцинкевича. Однако любое художественное произведение, при всем прочем, это еще не всесторонняя оценка того или иного события, явления, а в данном случае социального сословия. Владимир Даль в своем «Толковом словаре живого великорусского языка» называет шляхту всего-навсего «мелким польским дворянством». Правда, «Энцыклапедыя гісторыі Беларусі» ко всему подходит более объективно, относя к шляхте привилегированное сословие не только Польши, а и Беларуси, Литвы, Украины в ХІІІ начале ХХ столетий. Отмечается также, что этот термин употреблялся и в Чехии, а во второй четверти — середине ХУІІІ столетия даже в России для названия дворянского сословия.
Получается, что многие из нас из-за стереотипов, иногда сами того не желая, «обижают» шляхту, пытаясь всех представителей этого дворянского сословия причсать под одну гребенку. Однако я уверен: читатель, который познакомится с книгой Анатолия Стецкевича-Чебоганова «Я — сын Ваш», несомненно, изменит к ней свое предвзятое отношение. Подзаголовок исследования говорит сам за себя: «Летопись белорусской шляхты». Посвящена книга истории белорусских родов от древнейших времен до наших дней.
За изучение этой темы А. Стецкевич-Чебоганов взялся не случайно, ибо сам он принадлежит к роду Сацкевичей-Стецкевичей — одному из самых древних и известных на белорусской земле, о чем есть свидетельство и в уже названной «Энцыклапедыі гісторыі Беларусі»: «Статкевічы, Сцяцкевічы, Сцяцковічы, Стацкевічы, Стацковічы, шляхецкі род герба „Касцеша“ ў ВКЛ. Родапачынальнік — Сцецка Пятровіч. Гаспадарскі дваранін, войт магілёўскі і слуцкі (15 ст.). Меў сына Ждана, які валодаў Любанічамі, Чаркасавам і Расасною, унукаў Хаму, Яўмена і Андрэя, ротмістра і двараніна вял. князя ВКЛ Казіміра». Да и как энциклопедии не «знать» этого, если еще в 1630 году белорусский книгоиздатель Спиридон Соболь (известный исследователь древней книги Джон Симон Габриель Симонс считает, что именно. Он первым ввел в обиход название «Букварь») издал своего «Апостола» за средства Богдана Стеткевича, в знак благодарности он написал оду «На герб их милостей панов Стеткевичей», которую поместил на обратной стороне титульного листа книги:
Два сердца ся споили, меч их розрывает, Моцы старожитных домов през то осведчает, Которым варварскіи гуфы не зровнали. Пойзри на гелм, обачиш як ся потыкали Котвицы — теж веры статечной знаком, Як кгды окрут на ветры умоцнен троигаком, А крест — церкви похвала, крест — венным оброна, И тот есть Стеткевичов клейнот и корона. Прето ж их слава в небо, як стрела, взносити И на кеки ся будет в людех голосити.
Анатолий Стецкевич-Чебоганов поясняет: «Написано это стихотворение на старобелорусском языке, а смысл его таков: герб говорит о древности рода, который не уничтожили вражьи силы, который тверд в вере, как корабль, против ветра усиленный якорем, а слава Стецкевичей, словно стрела, вознеслась в небо, и будет она вечно жить в памяти людей...». Раздвоенная стрела, направленная вверх, помещена и на красном фоне герба этого рода, а в клейноде, над прилбицей, находится шляхетная корона с тремя страусиными перьями. Позже этот знак стали называть «Стрела спасения». О большой популярности герба «Костеша» свидетельствует и то, что в ХІХ веке он был помещен на одной из яхт российских императоров.
История возникновения этого герба такова. В битве, состоявшейся в 1072 году под Сновском, особенно прославился рыцарь Костеша. Он продолжал сражаться в гуще врагов и после того, как его меч был сломан, а на теле уже было множество кровоточащих ран. Не остановила Костешу даже застрявшая в его плече расщепленная надвое стрела. В таком виде отважный воин и предстал после битвы перед королем Болеславом І Храбрым. Снимая, в мятинах, порыжевший от крови шлем и, показывая свое израненное тело, он заявил своему правителю: «Это и есть вся моя добыча!» После этого король позволил отважному воину поместить на своем гербе стрелу и меч в виде креста.
«Стрела спасения» — так называется серия из шести книг А. Сцецкевича-Чебоганова «Я — сын Ваш». В первой из них, которая уже увидела свет, представлены описания и родословные росписи Сцецкевичей, Сацкевичей-Стецкевичей герба «Костеша», а также Карафа-Корбутов герба «Корчак», которые также являются предками и родственниками автора. В последующих книгах А. Стецкевич-Чебоганов исследует родословные Рудинских, Тычино, Таторов, Ждановичей-Гуриновичей и других — всех не один десяток.
В книгах дается краткое представление родов. В отдельных случаях поданы занимательные сюжеты из жизни некоторых их представителей. Ценность книги и в том, что приведены и родословные росписи. Можно легко узнать от какого предка происходит тот или иной представитель рода. Следовательно, не трудно проследить как родственные связи, так и степень родства.
Так кто же он, А. Стецкевич-Чебоганов, подготовивший такое интересное исследование? В какой-то степени правдивым будет утверждение, что это, как поется в одной из еще недавно популярных песен, «простой советский человек». Родился в деревне Засмужье Любанского района. С золотой медалью окончил Любанскую среднюю школу, потом — Ленинградский институт точной механики и оптики по специальностям «Электронные вычислительные машины», «Системы управления баллистическими ракетами подводных лодок». Позже была Высшая школа управления при АПК СССР в г. Москва, еще позже — «Школа мировой экономики и английского языка» в г. Боунмоус в Англии. Работал А. Стецкевич-Чебоганов на оборонном предприятии ВНПО «Каскад», главным инженером научно-производственного объединения «Нива», начальником Главка Госагропрома БССР, председателем правления Белорусской агропромышленной биржи. Теперь председатель наблюдательного совета группы компаний «Стецкевич». Известен как меценат, который оказывает помощь в восстановлении разрушенных храмов и монастырей. Именно он является одним из устроителей памятника Святой Софии — княгине Слуцкой в г. Слуцке.
Когда у Анатолия Васильевича спрашивают, почему он не жалеет ни времени, ни средств на благотворительные цели, обычно слышат в ответ «Я думаю, это от моих предков». И не только от тех, кто стоял у истоков рода, а и от предков, живших ближе к нашим дням. Такое желание придти на помощь, сделать доброе дело идет и от деда. Михаилу Сацкевичу-Стецкевичу и его родственникам до революции 1917 года принадлежало имение Засмужье, купленное у одного из крупных на территории Беларуси земледельцев Витгенштейна. Вот что рассказывает об этом А. Стецкевич-Чебоганов: «В Засмужье у князя было свыше четырех тысяч десятин, а это около четырех с половиной тысяч гектаров пахотной земли, лугов и лесов. Витгенштейн просил за имение 30 тысяч рублей серебром. По тем временам — огромные деньги. У Ивана Викентьевича (прадеда автора книги. — А. М.) такой суммы не было. И тогда он предложил близким родственникам — Карафа-Корбутам, Рудзинским, Тычино — купить имение совместно». Потом пришлось брать в свою компанию и шляхту, не утвержденную дворянстве, да и некоторых так называемых крепких крестьян.
Я не принадлежу к тем, кто готов полностью перечеркнуть советское прошлое. Хотя бы из-за того, что жизнь-то соткана из разных полос, переплетенных между собой. Но как не понять негодования дяди А. Стецкевича-Чебоганова, который подростком партизанил, а затем семь лет отдал армии, затем вернулся в родные края, который негодовал из-за того, что очень несправедливо поступили с его родственниками: «Няхай хоць на вяроўцы цягнуць, а я ў гэты калгас не пайду! — уже не говорил, а кричал он. — Это была наша земля, а мы должны теперь работать на ней на власть, которая поставила к стенке моих родственников? Да я никогда не стану там работать».
О том, как родственникам А. Стецкевич-Чебоганов «малолі косці» (выражение Лукаша Калюги), видно из разделов «Мой дед — Михаил Иванович Сацкевич-Стецкевич», «Моя бабушка — Мария Александровна Карафа-Корбут», «Мой дядя — Иван Сацкевич-Стецкевич» и других. Все они, честнейшие, трудолюбивийшие люди — без вины виноватые. Что ни судьба — печальное свидетельство того, что происходило в то страшное время: «Как только на минуту представлю, что выпало на долю моей многострадальной бабушки, слезы застилают глаза, ком подступает к горлу. Хочется броситься через годы, защитить и согреть ее».
О Марии Александровне хоть отдельно книгу пиши. Хождение по мукам — иначе не скажешь. Раскулаченная в 1930 году и высланная с тремя детьми (младшему в то время исполнилось всего восемь месяцев) в Коми-Пермяцкий округ на поселение, она через год нелегально вернулась в Беларусь. Но не в Засмужье, а в одну из деревень под Слуцком, где жили ее сестры. Однако через некоторое время ее опять арестовали и отправили в тое же поселение. Да не опустила руки, очередной раз отважилась на побег. Опять не одна, вместе с детьми. Теперь — было, не было — решила остановиться в Засмужье. В 1937 году власти снова проявили политическую бдительность. Правда, отправили не на Север, а в Нижний Новгород. Окончательно на родину вернулась она только в начале 1941 года.
Колоритная фигура — Николай Карафа-Корбут. Он также так и «просится» стать главным персонажем какого-либо остросюжетного произведения. Судите сами... Николая Егоровича после раскулачивания выслали из родного Засмужья в Сибирь. Ситаем: «И вот однажды у него созрел дерзкий план — наказать власть за то, что она у него отняла. На станции подолгу стоял вагон, в котором перевозили деньги. Николай смог незаметно пробраться в него. Взял два мешка с купюрами и безо всяких происшествий принес домой. Экспроприация состоялась! Теперь важно было не „засветиться!“. Николай хорошо продумал дальнейшие действия: вместе с семьей начал менять места проживания. Объехал весь бывший Советский Союз. Где только ни работал, даже в шахте! На одном месте больше двух лет не задерживался. Успел повоевать на трех войнах — финской, Отечественной и японской. И ни разу не оказался под подозрением».
Только две судьбы, а какие потрясающие жизненные истории. Да, как известно, лучший романист — сама жизнь. Немало удивительных судеб осветил А. Стецкевич-Чебоганов, работая над своими книгами. Им проделана огромная поисковая работа, которая по силе впору научному коллективу. Однако автор справился с ней один. Он много потрудился, изучая документы в архивах не только Беларуси, но и России, Польши, Литвы, Украины, записывая воспоминания своих родственников, просматривая подшивки газет, относящиеся к «смутному времени».
Знакомясь с книгой А. Стецкевича-Чебоганова, невольно вспоминаешь пословицу «встречают по одежке, а провожают по уму»: в данном случае на высоте не только содержание, восхищение вызывает и художественное оформление этого, без преувеличения, фолианта. В нем представлен богатый иллюстрационный материал: многочисленные снимки, копии давних и более близких к нашему дню документов, различных выписок и так далее.
Рассматривая иллюстрации, ловишь себя на мысли, что в подборе этого материала заслуга не только самого А. Стецкевича-Чебоганова. Конечно, ему пришлось немало поработать в архивах, чтобы получить копии многих документов. Но несомненно и то, что на эту книгу «работали», сами того не зная, родственники Анатолия Васильевича, сумевшие на протяжении десятилетий сохранить многие и многие уникальные снимки, запечатлевшие облики близких людей.
Книга А. Стецкевича-Чебоганова (точнее книги, по мере выхода последующих пяти, думаем, появится новая возможность поговорить) — это, несомненно, гражданский поступок ее автора. Рассказывая о своем роде, он, на первый взгляд, прослеживает только судьбы близких ему людей. Однако если смотреть шире, то становится очевидным, что этот труд выходит за рамки чего-то частного, личного, и приобретает общественную значимость.
Ведь история шляхетских родов, возобновленная А. Стецкевичем-Чеботаревым, — это часть истории нашего Отечества, поданная через отдельные человеческие судьбы. Знакомство с ними — очередная возможность задуматься над тем, кто мы, увидеть откуда мы, увидеть насколько тесно взаимосвязаны человеческие судьбы и как в этом переплетении видится длинная цепь, связывающая прошлое, сегодняшнее и будущее.
Важен также и момент, на который обратил внимание в своем предисловии к книге Митрополит Минский и Слуцкий, патриарший Экзарх всея Беларуси Филарет: «У Бога нет мертвых: у Него все живы! А значит, мы все — одна семья, одна земля, один народ, одна вера, один крестный жизненный путь по образу Христа Спасителя. И воскресение наше будет общим. Оно уже началось, если в сердце человека луч Божественной любви не заглушается стихиями мира сего, но становится негасимым пламенем».
Глубоко символично то, что книга «Я — сын Ваш» издана Белорусской Православной Церковью. Хочется еще раз обратиться к слову Владыки: «Мы ответственны не только за себя и за свое ближайшее потомство. Ответственность наша должна простираться и в глубину своего рода, дабы научаться у предков подвигу любви и веры и своими поступками не посрамить их честь; дабы нашим активным деланием исправлять имевшую иногда место бездеятельность наших прародителей, а порою — и их отступничество от праотеческой веры, от вековых обычаев и направлений».
Алесь МАРТИНОВИЧ